Жаркая осень 1904 года  - Александр Харников

– А что вы можете предложить, Вячеслав Николаевич? – спросил император.

– Я предлагаю на четыре года раньше, чем это было в нашей истории, спровоцировать Балканскую войну. И пока болгары, греки и сербы отвлекают на себя турок, всей мощью обновленной русской армии ударить по Австро-Венгрии, в первую очередь выбивая из игры самого мощного участника коалиции. Если даже турки и вмешаются на стороне австрийцев, то их поползновения на Кавказе и в Причерноморском регионе можно будет отражать довольно незначительными силами армии и флота. Но это вряд ли произойдет. К тому моменту турки будут заняты по горло на Балканах, и им будет не до помощи кому-либо. Как только Австрия будет разгромлена, то наша армия поворачивает на юг и через территорию Болгарии выйдет к Проливам, с одновременным проведением там десантной операции. После захвата Проливов можно будет перевести центр тяжести войны на Кавказ и наносить основной удар там, отбирая у турок древние христианские территории. Таким образом, мы будем громить наших врагов последовательно, одного за другим, имея в каждый момент времени только один театр военных действий и при этом избегая затяжной позиционной войны, которая и сгубила Российскую империю в нашем прошлом.

– Я понял вашу мысль, – кивнул император. – Только скажите – куда вы собираетесь деть англичан? Неужели они будут спокойно сидеть сложа руки и смотреть, как мы одного за другим будем громить их союзников? Ведь наша победа в этой серии скоротечных войн поставит под угрозу само существование Британской империи как мирового гегемона и навсегда лишит их союзников на Европейском континенте.

– Англичан, – вместо генерала Бережного ответил адмирал Ларионов, – сдержит моя эскадра и четыре построенных к тому времени суперрейдера типа «Измаил», которые создадут угрозу их коммуникациям. И еще бы я посоветовал за эти четыре года как можно большее внимание обратить на развитие подводного флота. Субмарины обходятся дешевле дредноутов, а угрозу несут гораздо большую. Да и не верю я, что англичане ввяжутся в войну, имея всего один боеготовый дредноут. Слишком велик у них страх повторения Формозы.

– Война, – произнес император, – это не дело веры, а дело уверенности. Но, наверное, вы оба правы, и план генерала Бережного гораздо лучше того, который я предложил в самом начале. Значит, быть посему.

25 (12) января 1905 года.

Петербург. Зимний дворец

Со стены Петропавловской крепости раздался гром орудий. Несколько клубочков дыма поднялось в синее зимнее небо. Потом раздался еще один залп, еще один, и еще… Горожане, которым хорошо было известно о причине этой пальбы, стали загибать пальцы. Самые азартные начали заключать пари – сколько всего будет залпов – сто один или триста один. В первом случае это будет означать, что императрица Мария Владимировна разрешилась от бремени девочкой. Во втором – мальчиком.

Вот прогремел сотый залп, сто первый, потом еще один. Проигравшие с досадой отдавали проспоренные деньги выигравшему, а потом все вместе шли в ближайший кабак или ресторан, чтобы выпить за здравие новорожденного цесаревича…

Схватки у императрицы начались ночью. Дежуривший в соседней с ее спальной комнатой лейб-акушер Дмитрий Оскарович Отт, услышав стоны своей подопечной, поднял на ноги дремавших в креслах в ожидании родов своих помощников. Послали и за императором – по традиции император должен находиться в это время рядом с супругой, держа ее за руку и успокаивая, насколько это возможно. Чаще же всего успокаивать приходилось его самого.

В соседних комнатах собирались близкие родственники императора и высшие сановники государства. Событие было важное – новорожденный становился наследником российского престола, и ему, в случае смерти императора Михаила II, переходила вся власть над многомиллионной страной, которая в данный момент стремительно развивалась и в скором времени должна была стать самой могущественной страной в мире.

Правда, править Россией по своему малолетству император не мог, и до его совершеннолетия этим делом занимался бы регентский совет. Но пока император Михаил был жив и здоров, хотя и сильно взволнован. Не зная, как вести себя в таких случаях, он старался не мешать доктору Отту и акушерам, и, сидя у изголовья своей супруги, белоснежным батистовым платочком вытирал пот с ее лица.

Разрешилась от бремени императрица довольно быстро – не понадобилось ни кесарево сечение, ни щипцов. Раздался первый крик новорожденного, и Михаилу показали маленького смешного человечка с еще не обрезанной пуповиной, громко извещавшего весь мир о своем рождении.

– Ваше величество, поздравляю вас с наследником, – произнес Дмитрий Оскарович Отт. – Мальчик вполне здоров, роды прошли удачно, здоровью императрицы ущерб нанесен не был. Скажите, если не секрет, как вы его назовете?

– Александром, в честь моего отца, а его деда, – произнес император, еще не осознав, что он теперь отец и у него появился тот, о ком он должен заботиться, воспитывать и кого он должен готовить к нелегкой царской работе.

– Достойное имя, – кивнул доктор Отт. – Думаю, что недели через две ребенка можно уже будет крестить. Я полагаю, что вы поспешите обрадовать рождением сына всех ваших родственников, а также ваших подданных, которые с нетерпением ожидают этого известия.

Михаил нагнулся и поцеловал в щеку жену, которая не сводила счастливых глаз с сына и мужа. Потом император поправил свой мундир и вышел в соседнюю комнату, где его с нетерпением ожидали мать, сестры и великий князь Александр Михайлович.

Приняв поздравления, император подошел к Сандро и подмигнул ему:

– Ну вот, теперь у тебя есть двойной тезка. Как ты смотришь на то, чтобы стать его крестным отцом?

– Приму твое предложение с благодарностью. А кому ты еще хочешь предложить стать восприемником твоего сына?

Михаил задумался, а потом сказал:

– Понимаешь, Сандро, дело сие скорее государственное, и потому надо тщательно подумать над тем, кто станет крестным отцом цесаревича. Я бы с удовольствием предложил бы стать крестным его дедушке – императору Японии Муцухито, но он, к сожалению, не христианского вероисповедания. Из христианских монархов нам союзны король Дании Кристиан IX, к тому же являющийся моим дедом, и германский император Вильгельм II, поэтому, пожалуй, я отправлю им письма с просьбой дать свое согласие на то, чтобы они стали восприемниками моего сына. Что же касается крестных матерей, то я хотел бы, чтобы ими стали моя мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, моя сестра Ольга и Виктория – супруга адмирала Ларионова.

– Ты сделал правильный выбор, – кивнул великий князь. – Мы постараемся сделать все, чтобы наш крестник смог стать достойным тебя, и когда Господь призовет нас к себе, твердой рукой удержал бы штурвал корабля по имени «Россия».

– Ну, вот и отлично, – улыбнулся император. – Теперь мне осталось подписать манифест о рождении наследника. Кстати, в моем секретариате подготовили аж целых пять вариантов манифеста. Первый – о рождении сына; второй – о рождении дочери; третий – о рождении двух сыновей-близнецов; четвертый – о рождении двух дочерей-близнецов; пятый – о рождении двойни – сына и дочери. Все предусмотрели, но мне понадобится лишь первый вариант.